Уполномоченный по правам ребёнка — об успехах и ошибках политики в отношении несовершеннолетних

20 июня  Елена Лодыгина редактор сайта «Новый компаньон»

 

Не так давно в России отметили очередной День защиты детей. Это стало поводом вспомнить о том, как работает сфера защиты их прав. О том, с какими проблемами сталкиваются дети в Пермском крае, а также о реальных механизмах защиты прав детей на жильё, семью, на получение медпомощи мы поговорили с уполномоченным по правам ребёнка в Пермском крае Павлом Миковым.

— 11 и 12 мая в Тюмени состоялось заседание координационного совета уполномоченных ПФО на тему «Итоги модернизации здравоохранения: защитить человека», где обсуждалась доступность врачебной помощи для детей. Скажите, насколько эта тема актуальна для Пермского края?

— На самом деле проблема доступности медицинской помощи характерна для всех регионов. Причём это касается как взрослых, так и детей. Дело в том, что в разных регионах с разной степенью успешности проблемы укомплектованности больниц кадрами всё же решаются. И Тюмень в качестве базовой площадки для обсуждения в этот раз была выбрана не случайно, так как именно здесь местные власти подошли более системно к решению этой проблемы. В частности, за счёт средств областного бюджета было построено три 12-этажных дома под служебное жильё для медицинских работников, что позволило привлечь в эти территории выпускников вузов и врачей с других территорий. Также за счёт регионального бюджета в Тюмени предусмотрены дополнительные выплаты — как единовременные, так и ежемесячные. Например, молодым специалистам в первые три года работы доплачивается к заработной плате из бюджета области по 3 тыс. руб. ежемесячно. Плюс выплачивается дополнительно от 200 тыс. до 500 тыс. руб. единовременно помимо федеральных средств по программе «Земский доктор», по которой приезжающим в сельскую местность выплачивается по 1 млн руб. При этом власти Тюменской области делают ставку на привлечение в сельские территории и малые города не только молодых специалистов, но и врачей, уже имеющих стаж работы. И это понятно, последние чаще всего остаются работать в этих городах. И в этом плане опыт Тюменской области уникален. Ведь, несмотря на то что в Пермском медуниверситете бывает до 200 выпускников ежегодно, доходят до государственных медучреждений не все. И даже та выплата, которую мы в рамках «Земского доктора» им предлагаем, особого ажиотажа у них не вызывает. Так как помимо зарплаты, жилья им нужны дороги, инфраструктура, связь — все те сопровождающие вещи, не связанные с медициной, но необходимые. Поэтому при решении вопросов привлечения кадров в медицинскую сферу нам нужно анализировать опыт других регионов, которые иначе подходят к решению этой проблемы.

— Анализировался ли опыт других регионов, где вместо выплат молодым специалистам предоставляются земельные участки?

— Вопрос о земельных участках у нас тоже поднимался, но не был доведён до конца, так как в регионе наблюдается их дефицит. Опыт предоставления земли многодетным семьям ещё раз это доказал. Мы, конечно, можем создать ещё одну очередь из нуждающихся, которая будет просто стоять, но механизм сам по себе будет неэффективным. В итоге от этой идеи власти отказались. Но мне кажется, было бы интересно проанализировать наши возможности хотя бы в предоставлении врачам дополнительных выплат.

— Выходили ли вы с этой инициативой в краевое правительство?

— Когда я вернулся из Тюмени, встречался с зампредом краевого правительства Татьяной Абдуллиной и об опыте Тюменской области ей рассказал. Она поручила краевому министерству здравоохранения изучить опыт этого региона и посмотреть возможность его реализации у нас. Необходимо проработать этот вопрос в течение месяца. Опыт, на мой взгляд, интересный. В условиях сложившегося дефицита квалифицированных кадров каждый регион будет искать возможности «переманивать», а по сути дела, где-то даже «перекупать» специалистов из других регионов, и Пермский край здесь не исключение. Но Тюменская область понимает это уже сегодня и пытается создать комфортные условия.

— Но, как показывает практика, проблема недоступности медпомощи заключается не только в кадрах, но и в том, что в некоторых населённых пунктах больниц просто-напросто нет...

— Говорить о том, что в селе должен быть создан полный спектр услуг, неверно. Если мы будем распылять по всем территориям медучреждения, то обслуживать их все будет невозможно. Тем самым мы только создадим социальную напряжённость. Поэтому федеральное Министерство здравоохранения активно начало реализацию проекта развития или возрождения в отдельных регионах работы служб санавиации, чтобы максимально обеспечивать доступность, быстроту и качество медпомощи. Но необязательно пациента доставлять к врачу, можно доставить и врача к пациенту. И ничего нового в этом нет. Если мы обратимся к опыту 1950-х годов, как раз становление гражданской санитарной авиации пришлось на этот период. Маршрутизация выстраивалась как под пациента, так и под врача.

— А как же быть в тех ситуациях, когда ребёнок нуждается в высокотехнологичной медицинской помощи, а этой помощи в России просто нет? Почему за столько лет в нашей стране не озаботились проблемой лечения онкобольных детей, а технологии, как в Европе, не ушли далеко вперёд, и россияне вынуждены тяжелобольных детей везти в другие страны мира на дорогостоящие операции?

— На самом деле всё то, что вы говорите, не соответствует принципам социального государства, действующему национальному законодательству и Конвенции о правах ребёнка. Многочисленные акции по сбору денег на лечение детей говорят лишь об одном: здесь у нас проблемная зона. С одной стороны, растёт финансирование высокотехнологичной медицинской помощи, с другой — необходимо и дальше развивать медицинские технологии, чтобы эта помощь стала доступна здесь, в России.

— Если уж мы заговорили о защите прав детей, скажите, насколько они соблюдаются сегодня в отношении детей-сирот, претендующих на получение собственного жилья?

— По сравнению с 2013 годом темпы обеспечения детей-сирот жильём в Пермском крае снизились почти в два раза. По региональному законодательству до 2013 года в нашем регионе предполагались три варианта обеспечения лиц из числа сирот жильём: единовременная выплата, предоставление жилищного сертификата либо предоставление жилья по договору социального найма. Сейчас лишь один — предоставление готового жилья. И если в 2012—2013 годах мы ежегодно обеспечивали жильём 1200—1300 молодых людей из числа сирот в год, когда изменилось федеральное законодательство, цифры снизились до 450 человек в 2014 году. В 2016 году 872 выпускника получили квадратные метры. И всё это на фоне того, что у нас в ПФО самые высокие объёмы финансирования этой программы. У нас два года подряд (2014 и 2015 годы) ежегодно выделялось по 1 млрд 100 млн руб. В прошлом и в этом году было выделено по 810 млн руб. Но глава Прикамья Максим Решетников принял решение о выделении допфинансирования ежегодно начиная с этого года и на следующие годы по 150 млн руб., чтобы объёмы финансирования программы довести до 1 млрд руб. Но даже этих средств, к сожалению, недостаточно. Так, на 1 января 2017 года нуждающихся в очереди на получение жилья насчитывалось 5891 человек, это дети-сироты, которые находятся в этой очереди с 2014 года. У 1817 человек это право уже реализовалось. Даже если мы будем выделять жильё 1 тыс. человек ежегодно, чтобы обеспечить всех нуждающихся жильём, этих денег не хватит. Требуется единовременное выделение средств в размере 4,5—5 млрд руб. Но стоит отметить, что даже при этих темпах обеспечения выпускников детских домов жильём срок ожидания сократился, если сравнивать с показателями 10-летней давности, когда этот срок составлял 10—15 лет. Сегодня это три—пять лет в зависимости от территории. Дольше всего в очереди на получение жилья сироты стоят в Перми, поскольку изменившееся законодательство предоставляет им право выбора территории. И, естественно, когда им предлагают на выбор Березники, Краснокамск или Пермь, они стремятся получить квартиры в Перми. И в этом заключается наша основная проблема. Нам надо либо увеличивать бюджетные расходы на эту программу, если мы хотим «обнулить» очередь, либо активнее строить, либо покупать готовое жильё. Но ни в коем случае не устраивать двойную очередь из тех, кто стоит и ждёт, и тех, кто добивается получения квартиры через суд. В итоге права тех, кто добивается через суд, ставятся приоритетнее в нарушение прав других. Но двойная очередь — это не только необходимость выделения дополнительных средств на строительство жилых помещений, но и организационные расходы. Посчитайте, если на начало этого года в Пермском крае было выдано 1227 судебных решений, умножьте на исполнительские сборы по 50 тыс. руб. В итоге получится сумма, которую государство могло бы направить на приобретение квартир, а не на уплату обязательных сборов по искам.

— В марте этого года дети-сироты, получившие квартиры в Запруде, обратились к Максиму Решетникову с просьбой вмешаться в ситуацию. Оказалось, что в новых домах появились трещины, сырость, плесень, в них отсутствовали водоснабжение, электричество и отопление. Несмотря на все эти недоделки, дома по улицам Исхакова и Дементьева были сданы в эксплуатацию. Как вы считаете, насколько качественный контроль осуществляется сегодня?

— О качестве контроля сегодня задумались на краевом уровне. В частности, в связи с ненадлежащим строительством жилья не только для детей-сирот, но и для переселенцев из аварийных домов в этом году из состава краевого минстроя была выделена инспекция по строительному надзору — Госстройнадзор, которая должна будет осуществлять более тщательный надзор за строительством жилья. Кроме того, Максим Решетников распорядился о выделении средств на приведение в нормативное состояние сданных и уже построенных домов. Первый транш в размере 2,5 млн руб. на эти цели уже выделен. И мне в этом случае внушает оптимизм та ситуация, что государство осознаёт, что недоработало, и не оставляет наедине с проблемами лиц, получивших жильё, а выделяет деньги на его ремонт и выполняет свои обязательства по предоставлению качественного и комфортного жилья.

— Выполняет ли свои обязательства государство и в отношении детей-сирот, проживающих в детских домах? Как известно, в 2012 году, когда принимался «закон Димы Яковлева», федеральное правительство пообещало, что детей, которые не попали на усыновление в иностранные государства, заберут россияне. Удалось ли реализовать эти планы?

— Количество усыновлений в России и в Пермском крае выросло. Только в прошлом году в Пермском крае было усыновлено 339 детей, 305 из них — российскими гражданами. Сократилось и число лишений родительских прав. И сейчас лишь в отношении 1 тыс. детей родители лишаются своих прав ежегодно. Ещё 10 лет назад таких детей было порядка 3 тыс. в год. При этом Пермский край считается регионом-лидером по семейным формам устройства. 94% от числа всех детей-сирот воспитывается в замещающих семьях. По сравнению с 2012 годом у нас идёт сокращение числа детей-сирот. Если в 2012 году насчитывалось 17 тыс. детей-сирот, на 1 января 2017-го — 12 тыс. таких детей. Эта тенденция положительная и в общей доле детского населения (2,2% — доля детей-сирот от общей численности детского населения). При этом рождаемость не уменьшается, а увеличивается. Некоторые сегодня пытаются связать уменьшение количества детей-сирот с демографической ямой, но это не так. На мой взгляд, положительная динамика в социальном сиротстве — это результат усиления профилактических мер и реализации Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012—2017 годы, где основным направлением является семейная политика сбережения детства.